Журнал “Наш дом - Татарстан”

Наш татарин учил вьетнамцев запускать ракеты и варить пельмени

«Я очень полюбил Вьетнам - экзотическую тропическую страну, ее многострадальный народ с удивительной культурой. Всего за один год вьетнамцы стали для меня навсегда родными», - говорит ветеран войны во Вьетнаме казанец Каим Шайхитдинов. Донгти Каим - товарищ Каим, как называли специалиста по зенитно-ракетной технике, так полюбил Вьетнам, что посвятил этой стране книгу воспоминаний «Записки офицера».

Родился в 1936 году в Янаульском районе Башкирии в селе Старый Кудаш. 1953 - 1956 годы - учеба в Казанском зенитно-прожекторном училище. За отличную учебу направлен на службу в Московский округ ПВО, затем из Москвы - в Бакинский округ ПВО. 1958 - 1963 годы - учеба в Минском высшем инженерном радиотехническом училище ПВО. Затем направлен в Йошкар-Олу на службу в 355-й зенитно-ракетный полк. С 1966 года - заместитель командира 512-го зенитно-ракетного полка в Пензе. С 1968 по 1969 годы - служба во Вьетнаме. По возвращении назначен первым заместителем командира зенитно-ракетной бригады в Куйбышеве. В 1973 году назначен командиром 269-го зенитно-ракетного полка в городе Энгельс Саратовской области. В 1974 году переведен в город Киров в качестве командира бригады зенитно-ракетных войск. В 1976 году уволился из рядов Советской Армии. В 1990-м переехал в Казань. Награжден вьетнамскими наградами: орденом «За боевой подвиг», медалью «За солидарность в борьбе с американским империализмом».
Женат, две дочери.

…Несмотря на возраст, высокий, стройный Каим Касимович сохранил хорошую выправку. Его приятный голос, спокойная и вежливая манера общения, добрый взгляд - все выдает в нем настоящего интеллигента.
- Донгти Каим, - улыбаясь, представляется он. - Так меня все называли во Вьетнаме.

Ночь в бунгало на козлах

- Когда мне сообщили о том, что направляют воевать во Вьетнам, я был несколько удивлен, - вспоминает собеседник. - Тогда служил майором, заместителем командира 512-го зенитно-ракетного полка, базировавшегося в Пензе. И никаких перемещений не предвиделось: был женат, у меня росли две маленькие дочки. Но как раньше было: партия сказала - народ ответил: «Есть!» И я стал собираться в дальнюю командировку, мы полетели по маршруту Москва - Иркутск - Пекин - Ханой.
Столица Демократической Республики Вьетнам (ДРВ) находилась на севере страны. Помню, когда мы приземлялись, сердце у меня забилось сильнее. Мне предстояло впервые в жизни ступить на землю незнакомой тропической страны.
Вновь прибывшую группу советских офицеров разместили в бунгало. Это своеобразные жилища, покрытые листьями в несколько слоев. Конструкция бунгало крепится на бамбуковом каркасе, связанном при помощи веревок.


- Спали мы на деревянных щитах, установленных на козлах, - говорит Каим Касимович. - Сверху клали тюфяк, набитый соломой, получалось что-то похожее на кровать. А накрывались марлевыми пологами, которые спасали от нашествия комаров и мошкары. Экзотических насекомых вообще была тьма тьмущая!
Ханой тех лет был городом преимущественно двух-, трехэтажных домов, - продолжает собеседник. - Хорошо хоть французы оставили в Ханое свой культурный след: великолепные здания оперного театра - копию Парижской оперы, Государственного банка, Музея революции, католического костела Жозер.
Офицера-татарина сразу удивило, что во Вьетнаме на дорогах практически нет аварий, и это несмотря на отсутствие четких правил дорожного движения. Вьетнамские водители ведут себя спокойно, уважительно по отношению друг к другу, всегда уступают дорогу.

Чему учился донгти Ань?

- Первые месяцы, безусловно, были самыми сложными, - акцентирует Шайхитдинов. - Это период притирки, как говорится. Но, хочу отметить, что вьетнамцы - очень трудолюбивые и исполнительные, как им скажешь, все выполнят с максимальной точностью. Это значительно облегчало решение поставленных задач. В техническом плане вьетнамцы были, конечно, слабы. Мы учили их запускать ракеты, а они сидели за штурвалами.
Наша группа советских военнослужащих зенитно-ракетного полка состояла из 14 человек, - уточняет ветеран. - Технических специалистов во главе со мной было восемь человек, другие служили офицерами. Мы постоянно принимали участие в подготовке техники к бою, анализировали результаты стрельбы совместно с вьетнамскими инженерами и техниками, проводили обучающие занятия. Приходилось переезжать с места на место вместе с полком, который менял свою дислокацию в зависимости от боевых условий. Вьетнамское командование ПВО - ВВС лучше нас знало, где усилить плотность огня, где временно ослабить.


Я служил советником главного инженера зенитно-ракетного полка, которого звали Ань. Это был хороший, порядочный человек. Фамилии его не помню, потому что среди вьетнамцев было принято друг к другу обращаться по имени донгти Ань - товарищ Ань.
Нам хотелось как можно быстрее втянуться в местный ритм жизни. Мы внимательно слушали бывалых ребят о боях с воздушным противником. С наступлением темноты выезжали на боевые позиции, к концу основных налетов. До наступления рассвета устраняли неисправности, настраивали и регулировали технику, что, сами понимаете, требовало напряженной умственной работы.
С наступлением утра возвращались к завтраку в наш лагерь. Надо заметить, что, несмотря на голодное военное время, жители Ханоя встречали нас гостеприимно, на стол выставляли все, что у них было. Вьетнамские повара старались готовить привычную для нас пищу. В меню входили отварная курица, консервы, овощи, фрукты, лимонад. Часто завтракать или обедать приходилось прямо на ходу, в аппаратных кабинах, в машине. Иногда пища оставалась нетронутой, после боевых действий не было сил руку поднять, не то что поесть.

Ням читал наизусть Пушкина, а Нам - Маяковского

- Поначалу мы совершенно не понимали вьетнамского языка, - объясняет донгти Каим. - Правда, в дивизионах были люди, которые в той или иной мере говорили по-русски. Кто-то учился в советских учебных заведениях, кто-то на специальных курсах.
К нам приставили переводчиков, но они тоже в полной мере не знали нашего языка. К тому же переводчиков не хватало - количество приезжавших специалистов постоянно росло. Это, конечно, доставляло немало хлопот в работе.
Среди переводчиков, тесно сотрудничавших с майором Шайхитдиновым, был товарищ по имени Ням. Сын известного архитектора, он стал военным переводчиком не раздумывая, так как считал, что именно на этом профессиональном поприще будет наиболее полезен своей родине.
 - Помню, Ням всегда носил с собой в сумочке томик стихов Пушкина или Лермонтова на русском языке, - вспоминает Каим Касимович. - Он с удовольствием читал их стихи наизусть. Ням говорил по-русски чисто, практически без акцента, применяя к месту эпитеты, яркие обороты речи, образные сравнения. Постоянно работал над совершенствованием своих знаний. Когда я уже уехал из Вьетнама, мы с Нямом долгое время переписывались.
Другой переводчик - товарищ Нам также почти год работал с нами. Он родился в крестьянской семье, в городе получил образование. Много трудился вместе с инженерами и техниками в дивизионах. Также очень любил русский, цитировал Маяковского. Много мы ездили с ним по стране. К концу моей службы во Вьетнаме я начал немного понимать по-вьетнамски и даже бегло разговаривать. Среди нашей группы стал лучшим знатоком вьетнамского языка.


Мы часто устраивали совместные ужины, вьетнамцы приносили нам фрукты, сигареты, заваривали терпкий вкусный чай. Мы пели песни. И что удивительно, вьетнамцы лучше нас знали слова многих наших песен. Мы обычно один - два куплета споем, а дальше для видимости шевелим губами. А они пели все советские песни с куплетами, припевами, особенно любили «Подмосковные вечера».

Тан пристрастился к нашим пельменям

- Связь с родным домом была только через письма, которые, к сожалению, очень долго доходили. И тогда мы пошли на маленькую хитрость. Когда кто-нибудь из наших товарищей, закончив службу, возвращался домой, мы собирали письма в пачку и отдавали ему. Прилетев в Москву, он опускал их в почтовый ящик, и таким образом письма доходили до дома намного быстрее.
А как-то раз наш товарищ привез из дома целую банку селедки и нашего ржаного хлеба. Вот радости-то было! Три килограмма селедки мы уплели за один вечер! До того соскучились по нашей пище. Поначалу-то с удовольствием ели все блюда, которые нам готовили во Вьетнаме, но вскоре они приелись. И мы начали предлагать нашему повару, которого звали Тан, приготовить что-нибудь из русских блюд. Надев белый халат (без него на кухню не пускали) и засучив рукава, мы по очереди варили борщ, пекли блины. А на мой день рождения вместе с поваром Таном слепили пельмени. Помню, они получились такими вкусными, что наши ребята с Таном стали часто их лепить.

Бритый товарищ уже не товарищ

- В редкие минуты отдыха мы собирались в вестибюле гостиницы «Занчу», чтобы поиграть в настольный теннис, бильярд, шахматы, - вспоминает офицер. - Среди обслуживающего персонала была официантка по имени Дьеп, что в переводе - красивая. Ее стройная тонкая фигура, длинная черная коса, улыбка на миловидном лице не оставляли без трепетного внимания никого, кто входил в ресторан. У меня с Дьеп сложились дружеские отношения с самого начала. При встрече мы приветствовали друг друга как старые знакомые. И вот однажды, побрив голову наголо, я надел капроновую белую шляпу и в таком виде явился в ресторан, ждал, когда Дьеп меня обслужит. Но красавица-официантка не только не подходила, она вообще сторонилась меня! За ширмой - местом отдыха обслуживающего персонала - Дьеп общалась с другой сотрудницей ресторана. Я понял, что разговор был явно обо мне, потому что обе смотрели в мою сторону. Хотел было встать и уйти, но остановила старшая официантка:
- Донгти Каим, скажите, пожалуйста, почему вы сбрили волосы? У вас какая-то неприятность в жизни?
Я рассмеялся:
- Да все у меня в порядке! Волосы я сбрил, потому что жарко мне в вашем климате.
- Тогда я скажу об этом Дьеп. Дело в том, что у нас мужчина без волос считается опозоренным. Например, его бросила жена или его осудили за воровство…
После этого меня мигом обслужили, и с Дьеп отношения восстановились.


Баня в военной дегазационной машине

- Одна из основных проблем, возникших во Вьетнаме, была связана с водой, - увлеченно продолжает ветеран. - В реках и озерах купаться нельзя: все водоемы кишат всякой живностью. Хорошо, если поблизости появлялся колодец, благодаря которому можно освежиться. Обычно заботливые вьетнамцы готовили для нас большие бочки для купания. Ставили их на огонь, доводили до кипения, чтобы погибали все микробы, затем воду остужали до комфортной для тела температуры. И мы мылись, сидя в этих бочках. Обливались из литровой консервной банки, дно которой было пробито множеством мелких отверстий, получалось что-то вроде самодельной лейки.
А однажды мы умудрились устроить во Вьетнаме настоящую баню с паром! Это было, когда жили неподалеку от столицы вместе со специалистами инженерно-ракетной службы. Здесь стояла военная обмывочно-дегазационная машина. На ней были две железные камеры с двойными стенками вроде термоса, в которые нагоняется горячий пар. Кому-то пришло в голову использовать этот пар, как в бане. Садишься в камеру и открываешь пар. Вот тебе и баня!

Не дядя, а твой папа

- Так незаметно прошел целый год пребывания во Вьетнаме, - улыбается офицер. - Эта страна на всю жизнь оставила в моей душе неизгладимый след. До сих пор стоит перед глазами сказочная природа: тропические леса, причудливые горы и реки, удивительно красивое небо над головой. Обратно мы улетали по маршруту: Ханой - Калькутта - Карачи - Ташкент - Москва.
Затем поездом я доехал до Пензы. Мои все дома, ждут не дождутся. И вот, наконец, долгожданная встреча: жена в слезах радости, старшая дочь Света прыгает ко мне на колени. Только младшая Лиля сторонится - не узнает. Это результат моей длительной командировки! Комок в горле, не выдержал и заплакал. Тогда Лиля, прижавшись к матери, спросила:
- Мамочка, почему этот дядя плачет?
- Иди ко мне, доченька, - сказал я ей и посадил на колени. - Не дядя я, а твой папа!

Из Татарстана во Вьетнам 30 лет спустя

В Казань семья Шайхитдиновых переехала в 1990-м.
- Это наша историческая родина, - объясняет Каим Касимович. - Во времена, когда Иван Грозный крестил татар, мои предки бежали в леса Башкирии. К тому же старшая дочь Светлана, окончив журфак Казанского университета, обосновалась здесь, вышла замуж, родила сына. А младшая Лиля сейчас в Москве, работает актрисой в Центральном Доме актера. Она тоже вышла замуж, подарила нам внучку.
Шли годы, жизнь набирала обороты. Но забыть Вьетнам некогда служивший там офицер никак не мог. И вот в 1996 году его пригласили в Национальный музей на встречу с суворовцами. Обязательное условие - быть при параде: в мундире, со всеми регалиями.


- Для меня был настоящий сюрприз, когда на этой встрече ко мне подошла группа вьетнамцев во главе с Дао Тхи Кой - директором фирмы «Витарус» - оптово-вещевого Вьетнамского рынка. Море улыбок и цветов! Вьетнамцы приветствовали меня и по-русски, и по-вьетнамски. Они узнали своего, ведь у меня на груди сияли вьетнамские государственные награды: «За боевой подвиг» и медаль «За солидарность в борьбе с американским империализмом». Эта неожиданная, душевная встреча в Казани возобновила мою дружбу с вьетнамским народом.
И в 2000 году мадам Кой, договорившись с правительством Вьетнама, организовала вьетнамским ветеранам-офицерам путешествие в Ханой. Среди других донгти-товарищей в Казани нашелся мой сослуживец Анатолий Якимович Иванов, затем я познакомился с Владимиром Николаевичем Хусаиновым - бывшим шеф-пилотом транспортной авиации Вьетнама, который обслуживал экипажи самолета вьетнамского президента Хо Ши Мина. В Москве к нам присоединились еще несколько таких же боевых товарищей, и мы отправились в недельное путешествие во Вьетнам.
За эти годы многое изменилось: жители Ханоя стали одеваться модно, по-современному. В столице вместо двух-, трехэтажных строений выросли высотные дома. Улицы расширились, на них практически не увидишь велосипедов, рикш, которые часто встречались на дорогах в военное время. Народ передвигается на мотороллерах и современных автомобилях. Неизменным осталось уважительное отношение людей друг к другу.

Вернувшись в Казань, я решил вылить свою любовь к Вьетнаму в книге «Записки офицера». Мне хотелось рассказать читателям об этом удивительном народе, который так много пережил в борьбе за освобождение своей страны.