Журнал “Наш дом - Татарстан”

Что заставило уехать из Чикаго, Хельсинки, Беэр-Шевы, Салоников?

С каждым годом границы становятся прозрачнее: уехать из России намного легче, чем раньше. Но почему же тогда многие наши соотечественники, долгие годы пожив вдали от родины, решают вернуться обратно? Что влечет их назад? Влияет ли на выбор наш российский менталитет? Или всё решают обстоятельства? Об этом журналу «Наш дом - Татарстан» рассказывают Станислав Пергамент - переводчик с иврита футбольного клуба «Рубин», Павел Шмаков - уже три месяца как директор лицея имени Лобачевского при К(П)ФУ, ученый-физик Владимир Скребнев и Медея Кадаева - врач-стоматолог частной клиники «Еvа dent».
Для Стаса Пергамента Ближний Восток оказался дальним

Станислав Пергамент - переводчик футбольного клуба «Рубин» - как выяснилось, отлично знает иврит благодаря тому, что прожил в Израиле восемь лет.
Но в Землю обетованную попал почти случайно.
- Я учился в 9 классе, - вспоминает Станислав, - когда мой лучший друг и одноклассник предложил сдать экзамены для поступления в израильскую программу «НААЛЕ» для школьников, желающих продолжить обучение на своей исторической родине. Ну, мы и пошли, чтобы просто проверить свои знания, без серьезных намерений уехать. Дело было 1 июня 1997 года, а в конце июля мне вдруг звонят: «Вы зачислены!» Много, конечно, было сомнений, и у меня, и у родителей, но все же решили рискнуть.
Школьников из разных стран СНГ, которые подобно Стасу прошли отбор, по прибытии в Израиль разместили в кибуце (коммуна, поселение в сельской местности – прим. ред.). Там ребята учились и осваивали иврит.
- В принципе, - признается Станислав, - мысль вернуться была всегда, даже во время учебы. И потом, когда ездил в Казань к маме с папой (а я старался у них каждый год бывать), уезжал сюда с удовольствием, а возвращался с грустью...
В один из таких визитов к родителям, в 1999-м, Стас познакомился со своей будущей женой Любой. Как оказалось впоследствии, она была не против жить со своим избранником в другой стране. Но прежде чем дело дошло до свадьбы, Станиславу, после окончания школы, предстояло обычное для каждого израильского юноши испытание - служба в армии.
- Я служил в боевых частях, - говорит молодой человек, - сначала, конечно, проходил курс молодого бойца, это было в пустыне Негев. А потом в артиллерии, на Голанских высотах и на западном берегу реки Иордан, - перечисляет Стас названия, знакомые всем по выпускам новостей.

Через полтора года службы - демобилизация, и в 2002 году уже в Казани Станислав и Любовь сыграли свадьбу.
- Когда приехали в Израиль, решили в кибуц не возвращаться, - рассказывает Пергамент, - там, конечно, было хорошо, дружно, весело, но я понимал, что это не мое. Мы все-таки городские жители и поэтому решили поехать в Беэр-Шеву, один из крупных, по израильским меркам, городов. Хотя после Казани и он был для нас маловат, - улыбается Станислав, - но там жила моя тетя.
Приехав на новое место, молодые стали снимать квартиру, родился ребенок. Люба сидела дома с малышом, а Стас обеспечивал семью. За это время он успел поработать в пекарне, в ларьке, продающем выпечку, на железной дороге, сначала как разносчик бакалеи по вагонам, а потом уже как директор представительства. И так до тех пор, пока в 2005-м не созрело решение вернуться.
- В принципе, к этому моменту все было хорошо, - поясняет Станислав, - работа, перспективы… И сначала я планировал съездить в Казань на 1000-летие города, но потом понял, что поеду и возвращаться в Израиль уже не захочу. Причин для этого было много, и то, что в Беэр-Шеве как-то скучновато, и родители здесь, да и по зиме я скучал...
- Неужели по снегу и холоду?
- А что хорошего, когда на Новый год выглядываешь в окно, а там плюс 20, и никакого ощущения праздника? Ведь в Израиле его почти не празднуют: 1 января - рабочий день, и по телевизору максимум - это диктор грустным голосом скажет: «Наступил Новый год», и все! У нас даже такой случай был в кибуце, когда мы еще учились в школе: 1 января пришлось на пятницу, и мы стали просить учителей, чтобы они отменили уроки в этот день, ведь мы собирались ночью праздновать. Я входил от нашего класса в совет учеников, и директор вызвал меня на учительский совет: «Придите и аргументируйте свою позицию!» Мы знали, что все 15 учителей, кроме нашей классной руководительницы, против этой затеи: «Мы все тут репатрианты из разных стран, и у каждого народа есть свои праздники, теперь что, каждый раз выходной устраивать? Нет, здесь все живут по законам государства Израиль!» А мы с одним парнем из нашего класса говорим: «Наш класс ведь недавно из России и не успел так быстро перестроиться!» После этого уже семь учителей были за нас, а восемь - против. В общем, пришли к такому компромиссу: занятия не отменять, но ученики могут на уроках спать! Вот была картина - заходит педагог в аудиторию, а 90 процентов учащихся лежат на партах... Менталитет у израильтян и россиян разный. Не лучше и не хуже, а просто другой. Наверное, из-за этого человек 10 из тех, кто был со мной в программе, вернулись в Россию, тем более что в экономическом плане на сегодняшний день разницы никакой.

Вернувшись в Казань, Станислав Пергамент получил высшее образование, поработал страховым агентом, занимался бизнесом по доставке обедов, а в 2010 году оказался в ФК «Рубин», как сам признается, чудом.
- К нам тогда должна была приехать футбольная команда «Хапоэль» из Израиля, - вспоминает переводчик, - и мой папа мне говорит: «Тебе необходима практика, чтобы язык не забывать? Напиши им, вдруг переводчик нужен». Я решил: дай попробую. Нашел на сайте электронный адрес и написал письмо, что готов даже бесплатно помогать. И вдруг на следующий день приходит положительный ответ. Это удивительно, ведь в клуб по несколько сотен писем в день приходит...
Так что обратную репатриацию можно считать состоявшейся!
- О нашем возвращении мы с женой ни разу не пожалели, - улыбается бывший израильтянин, - нам здесь хорошо. А там отдыхать классно, Израиль ведь курортная страна. Жалко только, времени на отпуск нет: в «Рубине» же самый сезон.

Павла Шмакова позвал обратно мэр Казани

Павел Шмаков - личность достаточно известная в казанских педагогических кругах. Он - основатель Академического колледжа при КГУ, который с треском закрыли чиновники от образования. Не сочетался творческий, свободолюбивый подход в обучении Шмакова и его команды с формально-бумажной волокитой, царящей в системе образования.
- Я уехал из Казани в 2000-м, просто потому что был никому не нужен, - рассказывает Павел. - Первые полтора года преподавал в Москве, в «Школе самоопределения» у Александра Тубельского. Это одна из самых лучших, на мой взгляд, российских школ. Я вел там физику с третьего по десятый класс. Да, физику там с третьего(!) класса преподают, а вообще учеба проходит в разновозрастных группах.
Но обстоятельства изменились, и Павлу необходимо было перебраться в Финляндию, где у него родилась дочь Настя. Родителям пришлось расстаться, но девочка осталась жить с папой: официально права на воспитание были переданы ему.
- А почему вы остались в Финляндии? Вы ведь могли вернуться?
- Так сложилось, что пришлось остаться ради дочери, потому что в те годы ее мама не разрешала покидать Финляндию. А без дочери, понятное дело, я уехать не мог.
За то время, пока Павел жил в другой стране, он выучил язык, окончил педагогическое училище и университет. Получив европейский диплом и право на преподавание, он устроился в обычную финскую школу, чтобы учить старшеклассников математике, физике, химии. Так же, как и в Казани, Павел хотел заниматься развивающим обучением, в котором главное - творческий подход. И он начал придумывать математические задачки, иногда сказочные, иногда юмористические. Но такие, которые были бы интересны всему классу. Внутри задачки есть орешек - он может быть маленьким или большим, но найти этот орешек может каждый. Смысл в том, что одно из решений - самое простенькое - видят почти все, кто решает задачку. А второе, посложнее, - находят единицы. Но каждый может попробовать свои силы. В этом и есть суть метода - интерес к знаниям приходит от успеха.

Как-то ему разрешили вести кружок забавной математики. Затем он перерос в кружок интеллектуальных игр. Любому ученику можно было приходить, пить чай, играть в шахматы, го, катамино (интеллектуальная игра, похожая на пентамино), ханойскую башню (популярная головоломка). Одновременно Павел с ребятами разговаривал о забавных задачках. Таких, например, как эта.
Юная принцесса живет в великолепном королевском дворце. В ее уютной комнатке всегда горит десять свечей. Однажды поздно вечером прекрасный принц из далекой волшебной страны постучал в окошко ее комнаты. Она выглянула и увидела прекрасного принца. Счастливая, открыла ему дверь, и они отправились гулять по королевскому саду. Долго ли, коротко ли они гуляли, неизвестно, но пока Принцессы не было в комнате, туда заглянула королева-мать, увидела горящие свечи и по скупости своего характера потушила семь свечей. Сколько свечей осталось, когда Принцесса вернулась в свою комнату?
Так у финских детей появилась возможность после уроков заниматься чем-то интеллектуальным. А благодаря заменам (когда приходилось вместо какого-то учителя вести урок) о кружке Павла Шмакова узнала вся школа. Поэтому, когда ребят опросили, кто в школе лучший учитель, они назвали педагога из Казани. «Это одна из главных наград в моей жизни», - скажет потом Павел. И когда его пригласили на трибуну и вручили диплом, написанный детской рукой «Тебя, Павел, наша школа выбрала лучшим», то он заплакал.
Став «Лучшим Учителем года» в далекой Финляндии, Павел и думать не мог, что на чужбине встретится с мэром Казани Ильсуром Метшиным и тот предложит ему возглавить престижный лицей имени Лобачевского при К(П)ФУ.
- Мэр позвал меня вернуться навсегда, - вспоминает педагог. - Но это решение я не мог принять спонтанно, оно зависело от многих условий.
Так, моей дочери Насте сейчас девять лет, и я не мог ее оставить в Финляндии, поэтому решил взять с собой в Казань. Но мы регулярно, раз в два месяца, ездим в Финляндию, ведь только так она может видеться с мамой. К тому же там живет моя супруга (тоже из Татарстана) и две наши младших дочери. Сюда я не могу их привезти - просто некуда! Условия спартанские, хотя и обычные для россиян.
Павел Шмаков утверждает, что приехал в Казань через 11 лет на гораздо меньшую зарплату, чем та, которая была в Финляндии.
- Но надо сказать, что мэр помогает мне с тем, чтобы была возможность ездить в Хельсинки, - уточняет он. - Это необходимо еще и для того, чтобы у лицея были настоящие международные контакты. Ребята из нашего лицея теперь будут ездить в Европу, у нас уже сейчас поставлено преподавание восьми языков. Это то, чего хотел мэр, и то, что мы можем и организовать, и сделать. Главное - чтобы не мешали!

Это не пустые слова. Ведь именно работа в другой стране помогла казанскому педагогу взглянуть по-новому на нашу систему обучения.
- Знаете, в чем самое простое отличие образования в России от образования в Финляндии, которое, кстати, очень успешно? - спрашивает он и тут же отвечает. - В 70-х годах прошлого века они ликвидировали систему проверки учителей. Говоря совсем по-русски, они закрыли свои районные отделы образования, одной из главных задач которых является контроль за учителем. Контролеры в автобусах у них также отлавливают «зайцев», а учитель у них свободен, ему доверяют. А свободный учитель, он ведь лучше работает. Вот чего не понимают многие наши чиновники! Просто удивительно, как сильно не уважают наших учителей и директоров. Проверяющие ведут себя так, как будто они в школе «цари и боги». Я не позволяю себе неуважения в отношении проверяющих, но и им не позволяю делать то, что они хотят, их я не боюсь, всегда могу дать отпор. По крайней мере, унижать школу и учителей не позволю!
Я чувствую поддержку мэра. Он пригласил меня сюда для конкретного дела, и я этим занимаюсь. Но ведь многие директора не могут противостоять незаконному давлению. А чиновники часто так действуют. Что и говорить, наша школа забитая…
- Еще одна проблема российского образования в том, - продолжает  Павел, - что в нашей системе ребенок не на первом месте. Мы только декларируем обратное. У нас школа жестко централизована. Как в цитате из известного фильма «Я - начальник, ты – дурак; ты - начальник, я - дурак». Министерскому чиновнику понятно, что директор должен расшаркиваться и дверь открывать. Но никакой чиновник не может быть выше, чем творческий учитель! Творческий человек по определению находится на высшей ступени, то есть творчество превыше всего. В классе, где творческие дети и творческий учитель, не скажешь, кто важнее. А дети всегда творческие, просто в них это качество подавляют. Есть масса учителей, хороших трансляторов знаний, но тех, кто по-настоящему влюбляет в предмет, очень мало. У меня есть такие учителя, и я хочу, чтобы их было больше. Это первое, что я хочу внести в возглавляемый мною лицей имени Лобачевского при К(П)ФУ.
А второе - это то, чтобы дети сами могли бы многое решать в своей школьной жизни. Например, к какому преподавателю пойти.
В нашей обычной школе учат верхних 40%, есть такой стереотип: «плохой ученик - плохой человек», и это страшно! Если кому-то не дается биология - это не значит, что он плохой человек! У финнов наоборот - они учат нижних 70%. То есть, если у ребенка что-то не получается или он хулиган (причем хулиган - не значит плохой, он, может, с лидерским характером), то создается малая группа по 5-6 человек, где хулиганить просто невозможно, и таким образом школьники обучаются. С каждым работает психолог, педагог, социальный работник. Получается, что каждый ребенок - цель. На это финны тратят деньги.
Принцип обучения в финской школе - обучать тех, кому это позарез нужно, а не тех, кто и сам сможет всему научиться. Конечно, надо учить всех, но особенно слабых. Благодаря такой отличной системе у них высокие результаты среднего образования. У финнов вообще школа добрая, отношения между учителями и детьми не жесткие.

Владимир Скребнев вернулся, чтобы помочь родным

Владимир Скребнев - экс-преподаватель физфака К(П)ФУ - уехал в США в начале 2007 года.
- У меня было две причины, - объясняет он, - в Чикаго у меня сын и дочь, четверо внуков. А вторая, не менее существенная причина - это наличие чувства собственного достоинства. В Казани я четыре с половиной года судился с администрацией города за землю под свой гараж, причем при полном порядке в документах. Когда же, наконец, суд вынес решение - оформить землю в собственность, то документы почему-то потерялись, а суд вынес другое решение - предоставить землю в аренду! И хотя я все-таки добился справедливости, осадок, как говорится, остался. Потом еще два с половиной года судился за собственность на земельный участок под свою дачу в Верхнеуслонском районе. На тот момент я был помощником депутата Госдумы Михаила Рокицкого, но никогда не пользовался своим положением, все круги ада проходил как простой человек…
Говоря об этом, Владимир Анатольевич вспоминает «Оду про любовь», которую когда-то прочитал в «Вечерней Казани». Автор писал, люблю, мол, я кофе с молоком и молоко без кофе, да все вообще люблю, но более всего предпочитаю правовое государство.
- Когда же я оказался в Америке, то был действительно поражен, что права человека там поставлены во главу угла, - продолжает он. - Никогда не забуду, как в Чикаго я случайно выехал на «встречку» и тут же меня догнал полицейский. Я засуетился, стал оправдываться, показывая права. А полицейский вежливо спросил: «Как так получилось?» Я объяснил, что не знаю старого города, заблудился. Тогда он сказал, чтобы я следовал за ним. Когда же мы проехали метров двести, он произнес: «Гуд бай, мистер Раша!» Потрясенный случившимся, я тут же рассказал об этом сыну Грише, а он мне: «Полицейский здесь для того, чтобы помогать! Он же понял, что ты не хотел словчить!»
- Владимир Анатольевич, но откуда тогда у нас образ американца, который, мягко говоря, не догоняет во многих вопросах?
- А потому что в России, чтобы выжить, надо на ходу подметки рвать! А там ничего рвать не надо - государство занимается тем, что обслуживает население. Я, например, поверить не мог, что, ни дня не работая на Америку, после 62 лет могу иметь социальное жилье. Но это факт! Буквально за считанные минуты мне оформили квартиру на одного человека (она включает в себя гостиную, спальню, кухню, санузел), и каждый месяц я выплачивал за нее треть от своего дохода - это 600 долларов.
Моя жена получала 2500 долларов в месяц - работала экономкой у богатой гречанки во дворце на берегу Мичигана. И мы никуда не собирались уезжать, но резко изменились обстоятельства. Тяжело заболели родители моей жены. К тому же наш сын, тоже оставшийся в Казани, развелся со своей женой. Поэтому мы вернулись уже в середине 2009 года.
- Судя по вашим разговорам, американский образ жизни - чуть ли не самый лучший, в этом уверены и сами американцы: закон и свобода личности - гарантия их правоты. Но сколько стран страдает от навязанного ими «счастливого» образа жизни?
- Да, тут у американцев есть определенные ошибки, - соглашается Владимир Анатольевич. - Они выросли в демократических свободах и искренне верят, что все хотят жить именно так. Но как мы видим, мало чего хорошего из этого получается. Нельзя подходить ко всем со своими мерками, я бы назвал это «лажа» стереотипа.
- Здесь, в Казани, вас знают не только как ученого, но и как активного общественного деятеля. Насколько инициативны вы были в Америке?
- Тут толку мало, а там нужды нет…
 
Родители Медеи Кадаевой хотели, чтобы она училась в России

Медея Кадаева - врач-стоматолог частной стоматологической клиники «Еvа dent» - очень приятная во всех отношениях. Ее стройный стан, смуглая кожа и широко распахнутые карие глаза сразу выдают в ней южанку.
- Я чистая гречанка, - признается она. - С древнегреческого имя Медея переводится как «Моя богиня». Знаю, что мои предки оказались в Грузии, когда шла турецко-греческая война. Вместе с родителями я жила в Тбилиси, училась в русской школе. Но в 1990-х все обучение перевели на грузинский язык и в экономическом плане жить стало тяжело, не всегда можно было хлеб купить…
Многие греки, хорошо жившие тогда в Грузии, стали уезжать на историческую родину. Родители Медеи в 1992-м перебрались с детьми в город Салоники - это северная столица Греции на берегу живописного залива Термаикос Эгейского моря.
- Мне тогда было 8 лет, - вспоминает стоматолог, - но я никогда не забуду, какое изобилие увидела в Греции! Уже в те времена были открыты большие стеклянные супермаркеты, фрукты лежали горкой, на лотках, и их можно было запросто выбирать! Еще впечатляло, что греки пьют кофе с утра до ночи и едят улиток.
В доме, где наша семья снимала квартиру, был большой двор, мы с братом сразу подружились с местными ребятишками, буквально месяца через три я легко говорила по-гречески. А вот родителям было сложнее выучить язык, дома мы в основном говорили по-русски.
Медея рассказывает, что, когда приехала в Грецию, ей было очень непривычно слышать от своих сверстников: «А ты кто - эллин или понтиец?» Но буквально вскоре они же ее и просветили: эллины - это местные жители, а понтийцы - приезжие, и отношение к ним соответствующее.
- А какие самые приятные воспоминания с детства?
- На все праздники каждому ученику в школе дарили по ящику апельсинов! Представляете? - широко разводит руками Медея. - Ну, мы ж дети - играли ими как со снежками!
Непривычно было и то, что в греческой школе не пяти, а десятибалльная система оценок, так вот Медея училась на восьмерки.
- В 95-м, когда мне было десять лет, родители все же решили перебраться обратно, на территорию бывшего Советского Союза, - продолжает она. - Казань выбрали потому, что к этому времени здесь оказалось много наших родственников, некоторые остались после окончания различных казанских вузов.
У нас, греков, очень ценится российское образование. Можно сказать, это одна из главных причин, почему мои родители перебрались в Казань. Мой брат окончил здесь Казанский инженерно-строительный институт, а я - медицинский.
Честно говоря, у нас много родственников-стоматологов, и я с детства хотела лечить зубы. Здесь, в Казани, моя мечта сбылась.