Об Ассамблее

Аркадий ФОКИН

   
    В бытность свою зеленым первокурсником я посетовал профессору Х.У.Усманову  на то, что в отличие от девятнадцатого век двадцатый беден гениями. Хатип Усманович, человек мудрый, который никогда не показывал своего превосходства над собеседником, со мной не согласился и тактично пояснил:
– Гениев не меньше. Время другое. Сегодня наибольшая востребованность одарённых людей в научно-техническом прогрессе. А вообще-то талантливый человек, за что бы он ни брался, делает все талантливо.
Это резюме маститого литературоведа и писателя я вспомнил, когда начал писать о Георгии Ибушеве.

    Кто знает Георгия Ибушева по концертным программам и публикациям его произведений в периодике, тот вполне может считать его баловнем судьбы. Творческие высоты одна за другой покоряются ему с такой видимой легкостью, как будто не требуют от него никаких усилий. Так и кажется, что слава, однажды возвеличившая его, настолько поддалась его обаянию, что и не собирается расставаться с ним.
    И действительно. Судьба как будто благоволила ему от рождения, еще в младенчестве определив призвание и предначертав его жизненный путь.  
    - С тех пор,  как помню себя, я пою,  -  в разных ситуациях и по разным поводам повторяет Георгий. - В раннем детстве я не затруднял себя поиском песен: что глаза видели, что уши слышали, то и становилось предметом моих песнопений.
    Такое придумывание песен и привело, надо полагать, его к стихотворчеству. Он сочинял стихи, распевал их или пересказывал кому-нибудь. И все это непреднамеренно, естественно, самопроизвольно. Так, как вела себя окружавшая его природа, как звенели ручьи, шелестели травы, шумели деревья.
    Он родился в разгар осени, когда природа подытоживает свой созидательный труд и щедро одаривает его плодами свои творения, среди которых и человек, и птица, и зверь, и насекомое. В домике под соломенной крышей, с двором и огородом, обнесенными плетнём, где вместе с ним росли три брата и сестра. А сразу за оградой, метрах в пятнадцати-двадцати, начиналось буйство луговых трав и цветов,  извилисто тянулись зелёные валы кустов, окаймлявших неугомонную речушку,  недоступно  высились тополя и переливались темно-светлыми красками стволы берёз и черёмух.
    Что было первичным, а что вторичным – сказать трудно. Георгий и сам определенно ответить не может: то ли его романтическая натура идеализировала окружавший ландшафт, то ли девственная флора воспринималась им в виде живописных картин, звучания музыки, складной образной речи. Как бы то ни было, важно одно: такие взаимоотношения с  окружавшим миром стимулировали творческое начало его души. Зачастую открывая что-то новое, иногда озадачивая, а порой шокируя.
    Как-то рано утром, чтобы сократить путь, пустился он с бесшабашной мальчишеской удалью из соседней деревни Усали домой через луга в родное Владимирово. Был лёгкий морозец, дышалось легко, бежалось споро. И всё бы ничего, но глянул перед собой – и замер, как вкопанный. Кругом, куда ни кинь взгляд, густой-густой иней. Красота неописуемая – впрямь сказочное царство Деда Мороза. Где-то в подсознании мелькнула мысль: был бы художником, запечатлел бы на полотне. И вдруг как будто откуда-то с высоты ударило в шею, огненной стрелой пронзило позвоночник сверху донизу, а потом, как ледяными иглами, закололо всё тело. Когда оцепенение прошло – стоит в глазах, словно маслом написанный пейзаж. Тот самый, что вокруг, но будто бы на полотне. И вдалеке прямо сквозь это полотно идёт трактор, спускаются с пригорка люди. Смотрит Георгий и не понимает, как это можно через нарисованную картину проехать. Секунд тридцать длилось наваждение. А когда оно исчезло, долго не покидало ощущение первозданной благости в душе и пронзительной чистоты в теле.
    Но ещё интереснее было то, что чудное видение оказалось не разовым. Оно так заинтриговало Георгия, что он потом раз пять прибегал на это место и – представьте себе – почти без изменения всё повторялось заново, как сон наяву. Думал, что место такое, сверхъестественное, но нет, через некоторое время и видения не возникали, и никакого оцепенения уже не испытывал. Однако трепетное отношение к чудесным откровениям природы сохранил на всю жизнь.     А ещё ему здорово повезло с наставниками.  Первым был отец - Мефодий Степанович. Он хорошо играл на тальянке и пел под свой аккомпанемент. Незаурядной воспитательницей в духе народных традиций и этнической песенной культуры была мать - Елизавета Захаровна. Отличались сильными красивыми голосами сестра Ольга и брат Михаил. Кроме того, деревенскую жизнь сопровождала гармонь: каждый праздник становился триумфом гармонистов, импровизированным состязанием певцов и плясунов, массовыми хороводами, игрищами молодёжи. Лучшей ауры для вечно поющего мальчика желать было невозможно!
    С началом учёбы в школе Георгий попал под заботливое попечительство своей первой учительницы Розы Шагеевны Сафиной. Она быстро распознала песенный дар мальчика и всячески помогала развить его. На всю жизнь запомнились ему поездки с ней в соседнюю деревню на проходившие там смотры-конкурсы.  
    Раннее творчество Георгия было исключительно устным. Он даже приблизительно не помнит, сколько всевозможных текстов для песенных импровизаций и стихов было сочинено, пропето, рассказано и… забыто. И не удивительно. Все сочинялось для себя и по мере использования безжалостно изгонялось из памяти. В первый раз он записал, как в таких случаях говорят «положил на бумагу», своё очередное стихотворение, когда учился в пятом классе. Наверное, тогда и задумался над тем, что его творения могут быть интересны  другим людям. Послал несколько стихов  в газету «Яшь ленинчы». Не напечатали, но прислали очень тёплые отзывы. Может быть, они вдохновили, а может быть, благотворно подействовало влияние учительницы литературы Марьям Музаффаровны Музаффаровой, которая всячески поддерживала поэтические изыскания своего ученика. Будучи семиклассником, в той же газете «Яшь ленинчы» Георгий дебютировал как поэт. Первое обнародованное стихотворение он помнит до сих пор:

    Для тринадцатилетнего подростка очень неплохо и по содержанию, и по технике стихосложения, чувству ритма и слова. Вслед за первым появилось ещё пять-шесть стихотворений. А в десятом классе юный поэт получил приглашение на 50-летний юбилей газеты “Яшь ленинчы”. Это был первый впечатляющий приезд деревенского паренька в Казань. Домой он вернулся с похвальной грамотой и огромным стимулом к приумножению своих творческих усилий.
    Вскоре состоялась его повторная поездка в Казань. На сей раз на конкурс “Комсомольская песня – 75”, где он оказался самым молодым участником. Успех сопутствовал ему: он стал дипломантом конкурса. Но главное было в том, что произошло его знакомство с певцом Минголом Вагизовичем Галиевым,  ставшим впоследствии Народным артистом республики. Это знакомство без преувеличения было знаковым для дальнейшей судьбы Георгия.
    - У тебя очень красивый, хороший голос, ты должен учиться, - сказал на прощанье Мингол Вагизович.
    Через несколько месяцев, закончив среднюю школу, Георгий вновь приезжает в Казань. Уже с намерением поступить в консерваторию. Но на беду свою опоздал, приёмные экзамены закончились. Несмотря на это, ректор консерватории Назиб Гаязович Жиганов, прослушав незадачливого абитуриента, зачислил его на подготовительное отделение. Однако, когда ему сказали, что мест в общежитии нет, и жильё придётся подыскать самому, он пришёл в ужас. Город ему был незнаком, русского языка он почти не знал. Тайком от Мингола Вагизовича (а остановился он у него на квартире) Георгий уехал домой.
     И вскоре оказался на действительной службе в армии. В военном деле он не преуспел. Но служба не прошла бесследно. Он довольно сносно овладел русским языком, расширил свой репертуар за счёт популярных русских, в основном, правда, солдатских, песен, обрёл опыт исполнения их с оркестром и участия в войсковых смотрах и конкурсах. Из уст самозабвенного певца часто звучали популярные “Соловьи”, “Смуглянка”, “Где же вы теперь, друзья-однополчане”, и с каждым исполнением всё популярнее становился сам певец. Наверное, его могли бы определить в военный ансамбль и оставить в армии. Но судьба распорядилась иначе.
    После армейской службы Георгий, как и тысячи его сверстников,  оказался в Нижнекамске. Он освоил было уже специальность машиниста  компрессора на одном из заводов химкомбината, стал прилично зарабатывать, что для демобилизованного солдата немаловажно, как последовал вызов в Казань.  Он был от неугомонного Мингола Галиева,  который не упускал из виду одарённого юношу.
    - Где ты скрываешься, беглый кряшен, мы давно тебя приняли и ждём на учёбу, - вместо ответа на приветствие ласково пожурил его Н.Г.Жиганов.
    Так началась для Георгия профессиональная жизнь певца. Надо ли говорить, что для юноши, не имевшего музыкального образования,  годы учёбы даже на подготовительном отделении консерватории были нелёгкими. К счастью, его первым учителем пения  стал Народный артист Чувашии Михаил Федорович Кольцов, человек с открытой душой, всегда готовый оказать и постоянно оказывавший помощь своим подопечным. Для Георгия, по натуре своей парня не пробивного, порой несмелого, поддержка учителя стала почти решающим условием успешной адаптации в вузе, в студенческой среде, в городской жизни. Георгий на всю жизнь сохранил тёплое отношение и чувство глубокой благодарности к Михаилу Федоровичу.
     Потом был класс Народной артистки Татарстана, Заслуженной артистки России  Альфии Гафиатулловны Загидуллиной. Именно у неё вместе с Лидией Ахметовой, Ильсуром Сафиным, Зуфаром Хайрутдиновым он постигал школу высокой музыкальной культуры и высшего песенно-исполнительского мастерства. О ней, как педагоге, Георгий говорит только в превосходной степени. А в итоге резюмирует:
    - Мне очень повезло с учителями. Они бережно занимались со мной.
    И тут же, словно боясь, что кто-то может принять отношения А.Г.Загидуллиной со студентами за идиллию, добавляет:
    - У нас было строго. Вольничать, заниматься самодеятельностью не разрешали. Голос, поставленный преподавателем, всячески оберегали.
Заключительным аккордом обучения в вузе является получение диплома. Это событие для Георгия было радостным вдвойне. Вручив диплом, Назиб Гаязович обнял его и поцеловал. Согласитесь, далеко не каждого выпускника целуют ректора вузов.
     Результатом успешного окончания консерватории стало приглашение на работу в государственную филармонию. А начало работы в ней было ознаменовано не менее успешным участием во Всероссийском конкурсе исполнителей народных песен, который состоялся в Краснодаре. Из кубанской столицы Георгий уехал дипломантом конкурса.
Затем последовали звания лауреатов конкурсов «Татарская песня-89» и имени Салиха Сайдашева.
    Но самым, пожалуй, серьёзным экзаменом на профессиональную зрелость стал юбилейный концерт, посвящённый 100-летию Габдуллы Тукая. Он проходил в Колонном зале Дома Союзов. Когда очередь дошла до Георгия, он с большим воодушевлением спел татарскую народную песню на слова Г.Тукая «Аллюки». Смолк последний аккорд – зал безмолвствует словно в оцепенении. Три, четыре, пять секунд… Кровь прилила к лицу. В голове молнией мысль: «Уйти со сцены? Остаться?». И вдруг зал взорвался. Шквал аплодисментов развеял все сомнения.
    Кстати, с этим московским залом у Георгия связаны и другие, не менее впечатляющие воспоминания. В последние годы существования СССР в Москве с целью сохранения интернациональной дружбы народов был создан музыкальный лекторий. Он состоял из цикла концертов известных в стране исполнителей разных национальностей. К удивлению Георгия, участвовать в одном из концертов цикла пригласили и его, малоизвестного и не обременённого званиями молодого певца из Татарстана. Но ещё большим удивлением было для него известие, что он будет выступать с эстрадными звездами Анатолием Соловьяненко и Зурабом Соткилавой. Пришлось поволноваться. Но в грязь лицом не ударил и планку именитых коллег взял.
    В следующий раз в Колонном зале Георгию довелось выступать в составе мастеров искусств Татарстана, силами которых для москвичей был дан  концерт к 100-летию Салиха Сайдашева. Примечательным стало не само выступление, хотя оно было на высоте, а то, что произошло после него. К Георгию подошла женщина, поблагодарила за доставленное удовольствие, а затем восторженно произнесла:
    - У Вас голос, как серебряный родник. Я думала, что после Нечаева таких голосов в России уже нет. Оказывается, Казань их прячет.
    У этой истории было неожиданное и неординарное продолжение. Случилось это во время упомянутого конкурса татарской песни. Георгий исполнял без музыкального сопровождения кряшенскую народную песню «Наш край» и от волнения взял слишком высокую тональность. Но отступать нельзя – конкурсное исполнение. Напряг все силы, выдержал, допел до конца, чем поразил даже узких специалистов. После концерта композитор Фасиль Ахметов спрашивает:
    - Георгий, ты знаешь, какую ноту взял? – И сам же отвечает. – Фа третьей октавы.
    Его коллега Резеда Ахиярова высказала свою солидарность с такой оценкой.     А дирижер-хоровик университета культуры и искусств Марат Яхъяев заявил:
    - Так и есть. Если кто-то не поверит, пусть меня спросит.  
    Удивлён был и сам Георгий. Но факт остается фактом.
    Каждому выходу на сцену предшествует разносторонняя подготовительная работа артиста – репетиции, настрой на публику, психологический тренинг и т. д. Но всего не предусмотришь. Вышел однажды на сцену в хорошей форме, в отличном настроении. Прозвучали вступительные аккорды. Глянул в зал и увидел двух плачущих женщин. Обожгло острое чувство сострадания, комок подступил к горлу. Стоило неимоверных усилий заставить себя запеть.
    - Артист на сцене должен быть всегда собран, - вспоминая об этом случае, говорит Георгий и неуклонно следует этой самоустановке.
    Когда, где и перед кем бы он ни выступал, всегда, как говорится, с иголочки, опрятен, не в пример современным безголосым суперзвёздам, изысканно артистичен. Такое впечатление, что сцена для него – чистилище, он с благоговением вступает на неё и несёт с неё людям только искренние помыслы души и сердца. И люди платят ему тем же. Если бы не доброе отношение зрителей к нему, уверен Георгий, на одном из юбилейных концертов памяти Г.Тукая мог произойти неприятнейший казус. Во время исполнения песни Рустема Яхина «Глаза мои ищут только тебя» вдруг пропал голос. Поднёс микрофон к губам, напряг голосовые связки – не помогает. Анатолий Иванович Шутиков - Георгий пел тогда под аккомпанемент его оркестра - понял, в чём дело,  приглушил до предела музыкальное сопровождение – результат тот же. И тут весь зал, все зрители, угадав, почувствовав состояние певца, стали дружно ему помогать: подбадривать жестами, сопереживать мимикой,  подхватывать голосом. Так вместе дотянули песню до конца, а певца наградили аплодисментами. Наверно, за мужество, настойчивость, ответственность перед своими слушателями.
    Кстати, это не единственный случай собранности, выдержки, готовности артиста к неожиданностям, к непредвиденным, как любят сейчас говорить, ситуациям. На одном из конкурсных концертов он без аккомпанемента исполнял популярную народную песню. Как назло, подвела аппаратура, что-то в ней задымилось,  оборвалось, отключился микрофон. Георгий не растерялся, без усиления звука допел песню до конца. Благо, голоса ему не занимать. В знак благодарности зрители долго не отпускали его со сцены.
    А между конкурсами идет напряженная концертная жизнь. С волнениями, удачами, всевозможными казусами и непредвиденными ситуациями. Ведь жизнь профессионального певца состоит не из одних конкурсов, смотров, фестивалей. Есть повседневная, кропотливая трудоёмкая работа по пропаганде песенно-музыкальной культуры, которой Георгий занимается как артист филармонии. Концерты в разных залах, для различных аудиторий. Иногда и по два-три в день. За год сотни концертов. За десятки лет – тысячи и тысячи… И каждый как отчёт, как экзамен перед высшим судьей – зрителем.
    Но не всё так рутинно. Случается иногда такое, что сразу и не понять: смеяться или плакать. Был обычный концерт. Без особых волнений, напряжения, накладок. Исполнял тогда Георгий русскую народную песню «Тройка». Спел первый куплет и непроизвольно на что-то отвлёкся. Отзвучал проигрыш, надо вступать, а он забыл слова. Даже рассмеялся от нелепости своего положения.
    - Надо же так случиться, - говорит. – В тысячный  раз, наверно, пою эту песню, а сейчас забыл.
    Всё пришло в действие: пианист подсказывает, из зала выкрикивают.
    - Вот теперь слова вспомнил, но музыку не припомню, - сообщает Георгий.
    Комизм положения рассмешил зал, все смеются. Не зная, что предпринять, он подошёл к пианисту, и только увидел ноты – всё встало на свои места. Без сучка и задоринки допел до конца. А слушатели были даже довольны, кажется, не столько пением, сколько произошедшим эпизодом. Но это, конечно, редчайший сбой в работе артиста.  
    Концертный репертуар Ибушева подстать его незаурядной натуре богат и разнообразен. Кроме упомянутых, он исполняет кряшенские, русские и татарские народные песни “Девушка-красавица”, “Каратайские места”, “Ах ты душенька”, “Вдоль по улице метелица метёт”,  “Вдоль реки”, “Душа-душечка” и другие. Невозможно перечислить исполняемые им песни композиторов разных национальностей, прежде всего, конечно, татарских. Охотно и много он поёт арии из популярных опер: Надира (Ж.Бизе “Искатели жемчуга”), Ленского (П.Чайковский “Евгений Онегин”), Джика (Н.Жиганов “Золотоволосая”) и не менее десятка других. Но особенной любовью певца пользуются романсы. Это, конечно же, “Я помню чудное мгновенье” М.Глинки, “Здесь хорошо” С.Рахманинова, “Соловей” Р.Яхина, “Серебряный луч” Р.Ахияровой, “Сабинский ветер” А.Монасыпова и иные произведения, ставшие отечественной и зарубежной классикой.
    Но дело не только и, может быть, не столько в репертуаре, сколько в манере и мастерстве исполнения. Скажем, Казахстан, Турция, понятно – там сородичи тюрки.  Но и японцы, и другие иноземцы, не ведавшие до того о существовании Татарстана и его музыкального искусства, не говоря уже о многонациональной и не менее разношерстной публике Санкт-Петербурга, Астрахани, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Перми, Самары, Саратова, Уфы, Челябинска, всюду, где бы он ни пел, приходят в неописуемый восторг, слушая Георгия Ибушева. И потому вполне заслуженно за достигнутые творческие успехи и исполнительское мастерство в 1991 году он был удостоен звания Заслуженного, а в 2000 году - Народного артиста Республики Татарстан.
    Георгий Ибушев - обладатель чудесного тенора. Но голос его не только силён и красив, он редок. Не одни лишь узкие специалисты в области музыкально-песенного творчества выделяют самобытную исключительность его дарования. Хорошо выразил это Заслуженный работник культуры РСФСР, Народный поэт Татарстана Равиль Файзуллин: «Георгий Ибушев – певец с родниковым голосом. Специалисты такой голос называют легким тенором альтино верхнего регистра. Редкий подарок природы… Я думаю, что Георгий Ибушев в течение последних двадцати лет вписал светлую страницу  в летопись эстрады, в распространение среди народа истинных татарских песен и мелодий. В его исполнении через слово открывается красота мелодии, через мелодию возрастает смысл слова». Будучи поэтом, профессиональным редактором, Равиль Файзуллин тонко подметил литературную составляющую творческой натуры Георгия Ибушева.
    - Голос - это мой счастливый билет в жизни, - в порядке самооценки замечает Георгий.
    С ним нельзя не согласиться. Но так и подмывает спросить:
    - А единственный ли?!
    Как бы ни складывались жизненные обстоятельства, Георгий никогда не забывал о своей поэтической ипостаси. Татарские периодические издания с удовольствием публикуют его стихи. Он был постоянным автором газеты «Кряшен сюзе» (выходила в 1993-2001 гг.). И не только изыскивал время на стихотворные занятия, но и постоянно совершенствовал свои умения на литературном поприще. Наряду со стихами он попробовал себя в прозе, и весьма удачно. Правда, она особенная, сугубо ибушевская. Во-первых, неизменно возвеличивает своего главного героя – песню, и, во-вторых, написана и читается, как стихи. Это изысканная лирическая проза, обо всех нюансах которой лучше всего знают не читатели, даже самые тонкие ценители словесности, а переводчики: такой текст невозможно дословно перевести на другой язык, можно лишь более или менее приближенно передать смысл и образы художественными средствами другого языка, так, как переводятся стихи. Каждый может убедиться в этом, прочитав его литературно-публицистическое творение (не решаюсь определить жанр) «И только песня, песня моя…», признанное одним из десяти лучших произведений, опубликованных в газете «Медени жомга» в 1997 году. Вот не вполне адекватное (в смысле лингвистической изысканности стиля) начало из этой своеобразной оды Песне:

     Недавно, к 50-летию певца и поэта (точнее сказать певца-поэта) вышел в свет его литературный сборник «Рахмат си?а, ?ыр». Это первая отдельно изданная книга Георгия Ибушева. Но язык не поворачивается назвать её ученической, а её автора начинающим. Это зрелый творческий труд состоявшегося лирика, поэтически воспевающего родной край, свой народ, его лучшие помыслы и деяния. Вместе с тем, сборник открывает ещё одну неизвестную широкой публике грань его поэтического творчества, а именно дар поэта-песенника. Один из разделов книги составляют песенные тексты, которые положили на музыку Назип Бадретдинов, Гали Ильясов, Геннадий Максимов, Мухтар Мингазов, Фарит Хатипов. Недавно Алмаз Монасыпов закончил вокально-музыкальный цикл для голоса и симфонического оркестра в семи частях «Черемуховые бураны в моём краю», построенный на ибушевских стихах.  Готовится его концертное исполнение.
    Симбиоз вокала и поэзии в творческой жизни Георгия, который не столь явственно ощущался до появления регулярных публикаций его произведений, давно подметил Народный поэт республики Мударис Аглямов. «Георгий Ибушев должен был стать поэтом. В школьные годы он писал хорошие стихи, а потом куда-то пропал, - писал он,  представляя подборку стихов Георгия в газете «Кряшен сюзе». – И вот сегодня, узнав, что он и теперь пишет стихи, я пришел в восторг. Его стихи – преемники поднявшихся над наслоением веков кряшенских мелодий».
    Может быть, литературный талант – это его второй счастливый билет в жизни. И, возможно, не последний. Недавно на одной из неформальных встреч Георгий рассказал о периодически посещающих его, как он сам выразился, наваждениях. А заключаются они в настойчивых побуждениях создавать эскизы зданий, преимущественно грандиозных дворцов. Время от времени где-то в подсознании появляется какая-нибудь деталь здания, может быть, самая незначительная. Она, как назойливая муха, не отстаёт до тех пор, пока он, улучив момент и вооружившись карандашом, не разовьёт деталь в законченный эскиз.
    После этого, утверждает Георгий, на какое-то время наступает умиротворение, ощущение реализации чего-то обязательного. Всерьёз свои эскизы он не принимает, об их надобности или пригодности не задумывался. Десятки таких эскизов растащили обитавшие с ним в общежитии студенты, друзья, коллеги, случайные люди. Находят они в них, надо полагать, какую-то потребность ума или души. Я же склонен видеть в этих проявлениях интеллекта и психики дремлющие архитектурные потенции Георгия. Ещё один  счастливый билет? О чём и спросил его. Но ответа не получил: он только развёл руками. Так вопрос о левом хобби остался открытым. Почему левом? Георгий, как и многие одарённые люди, левша. Правда, пишет и держит ложку он правой рукой, а рисует и делает всё остальное – левой.
    Но вполне очевидно, есть у Георгия и ещё один счастливый билет. Это его семья – жена Адиля, сыновья Алексей и Сергей – все трое музыканты. Безусловное продолжение музыкальной династии.
    И кто его знает, может быть, есть и что-то другое, не менее важное. Например, умение поддерживать человеческие отношения со всеми, кто окружает Георгия, с кем приходится ему контактировать. Неспроста же Равиль Файзуллин подметил, что “при встрече с кряшенским парнем Георгием, на лице появляется улыбка, душу освещают лучи. Видимо, счастлив он, только лишь счастливый человек способен порождать такую ауру”.
    К слову сказать, за тридцать лет жизни в городе он не утратил причастности к селу. И не только на словах. И не только как дачник: приехал в деревню, отдохнул, набрался сил и убрался восвояси. Летом Георгия в городе застать невозможно. Он поддерживает в жилом состоянии родительский дом, помогает родственникам вести хозяйство, управляться с огородом и живностью, делать заготовки на зиму, не чураясь ремонтно-строительных работ и чуждого многим  творческим интеллигентам физического труда.
    Душа Георгия открыта для всего и для всех. Он, к слову, признаётся, что очень любит свою родину, республику, Казань. Но далеко не всегда, к сожалению, родина балует его своей любовью. Известно, что редкие голоса, как правило, проходят огранку в Италии. Но Георгию не то, чтобы заграничную стажировку организовать, даже на казанскую оперную сцену под надуманным предлогом закрыли путь. После этого последовало, как соль на рану, приглашение на работу в один из сибирских театров. Выходило, что на чужой стороне его ценят больше, чем дома. Георгий обиду проглотил, родину не покинул, поскольку без неё себя не мыслит. Но, тем не менее, долгие годы был невыездным. Лишь совсем недавно побывал в зарубежном, с позволения сказать, Казахстане и Турции.
    Чтобы обеспечить семью квартирой, уже будучи известным певцом, он вечерами работал на строительстве кооперативного дома, сильно простудился и только благодаря чуду не лишился голоса. Страшно подумать, какую утрату могли понести искусство и культура Татарстана.
    Но об этом мало кто знает. Он перенёс сложности, перипетии, незаслуженные удары нелегкой судьбы  с терпением и стойкостью не избалованного человека и никогда не акцентирует на них внимания. Трудные эпизоды  его жизни утонули в его оптимизме, жизнелюбии и человеколюбии. И ещё в огромной любви к тому делу, которое выпало на его тернистую и счастливую долю. 
    Такой вот баловень судьбы.