Об Ассамблее

Мендыгалий Амандыкович КАЛЖАНОВ,
старейшина Национально-культурной автономии казахов
Республики Татарстан «Казахстан»

23 августа – годовщина Курской битвы (1943 г.)
Великой Отечественной войны.
Мои воспоминания о том, как мы –
подростки военного времени –
трудились в тылу и принимали участие в этой битве…

Начало

    Я родился 10 августа 1924 г. в колхозе им. В.И. Ленина Карабалык-ского района Кустанайской области. Мать, Нурсулу, умерла, когда мне было полтора года. Заботу о моем воспитании взял на себя  отец, который и сам находился на иждивении брата Сарсенбая – директора школы, образованного человека, владевшего несколькими языками народов России, в том числе и русским. Он был строг ко мне, заставлял учиться две смены в первом классе на русском, во втором – на казахском языке. После смерти брата, отца и сестры, с 13 лет я воспитывался в школе-интернате с. Бурли (райцентр). Обучаясь в 9 классе, в декабре 1940 г., не посоветовавшись ни с кем, я поступил на шестимесячные курсы школы ФЗО. Но вместо фабрик и заводов, я оказался на шахтах Кустанайской, а затем Кемеровской областей.
    Я получил специальность шахтёра-бурильщика подземных работ, и в мае 1941 г. был направлен на работу в Кузнецкий металлургический комбинат на рудники Темир-Тау, Одра-Баш. Трудился в начале грузчиком, после – бурильщиком, когда мне исполнилось 17 лет – подземным взрывником в горном цехе.
    Начало Отечественной войны застало меня на рудниках Кемеровской области. Ежедневно из репродукторов неслись сообщения Совинформ-бюро об отступлении наших войск и оставлении городов и сёл. На предприятиях и шахтах руководители призывали трудиться с удвоенной энергией. И мы, подростки, так и работали, заменив взрослых, ушедших на фронт.
    Нас, бывших ФЗОшников, одолевали вши и болезни, мучило постоянное чувство голода. В такой обстановке трудно было сохранить здоровье, и я попал с высокой температурой в больницу. Всю одежду отправили на дегазацию, а сам я угодил в изолятор. Врачи при выписке рекомендовали усиленное питание. А где его тогда было взять? Чтобы утолить голод, со своим земляком шахтёром, воспитанником детского дома Валентином Горбуновым мы пошли на охоту в тайгу, чтобы наловить бурундуков, самочки которых в марте ищут «женихов». Посвистывая, я играл роль «жениха». Валя поймал на петли 6 зверушек, а обязанности повара пришлось опять выполнять мне. В котелке растопил снег и сварил тушки, но резкий, неприятный запах отбил у нас аппетит. Но эта неудача все-таки помогла нам: наша охота на бурундуков стала известна местным шахтерам, которые взяли над нами шефство. Они по очереди приглашали нас к себе домой и угощали домашним обедом. А больше всех усердствова-ли в этом старейший шахтёр-взрывник Сиделёв Василий Иванович и комитет комсомола шахтёров.

Армия

    10 августа 1942 г., в день моего 18-летия, Кузедеевским Райвоенкомат Кемеровской области призвал меня в ряды Красной Армии. Я проходил службу курсантом Вильнюсского пехотного училища, эвакуированного в начале войны из столицы Литовской Республики в г. Сталинск (ныне Новокузнецк). Здесь в трёх батальонах обучались курсанты-пехотинцы, пулемётчики и миномётчики для пополнения стрелковых подразделений. Занятия проходили при температуре до -30°С на плацу в пойме реки Том. Отрабатывали тактику ведения наступательного и оборонительного боя, изучали материальные части стрелкового оружия…
    7    ноября 1942 г. мне в качестве поощрения дали билет в театр оперетты, эвакуированный из Москвы и расположенный недалеко от нашей казармы. Тогда в нем шла «Свадьба в Малиновке». А в это время немецкие захватчики подошли к Москве. Чтобы сохранить силы, наши войска с тяжёлыми боями отходили к Волге и Северному Кавказу, и впоследствии такая тактика оправдала своё решение.

На фронт

    В начале апреля наш эшелон достиг конечного пункта назначения – станции Лиски. Здесь в лесу располагались воинские части, где мы должны были проходить службу. Меня назначили командиром стрелкового отделения 3-й роты (командир – старший лейтенант Солдатов) 3-го батальона (командир – капитан Базаров), 441-го стрелкового полка (командир – майор Соболев, комиссар – майор Виноградов) 116-й стрелковой дивизии 53-й армии (командующий – генерал-лейтенант Манагаров) степного фронта. Ночами, пешим строем, в полном боевом снаряжении, за 10 дней мы прошли 400 км. В стрелковом оружии и боеприпасах недостатка не было. При этом нашим местом расположения в дневное время был тот же лес – хорошая маскировка.
    Однажды во время перехода наши воинские подразделения построили у глубокого оврага.  Здесь привели в исполнение приговор Военного трибунала – расстреляли офицера и солдата. Офицер, чтобы избежать передовой, булавкой повредил правый глаз. Солдат, работавший ездовым, с той же целью, дважды переломил себе правую руку колесом телеги. Этот случай подтвердил наши догадки, что предстоящие бои с противником будут жаркими, жестокими и беспощадными.

Курская дуга

    За время оборонительно-наступательных операций наших войск  зимой 1942-1943 гг. на территории Орловской, Курской и Белгородской областей образовался выступ, названный военными стратегами «Курской дугой». На его северо-западной стороне оборонялись Центральный и Брянский фронты в районе г. Орла, где им противостояли силы фашистской «Группы Армии Центр», с юго-западной стороны держали оборону в районе г. Белгорода Воронежский и Степной фронты, где противостояли им силы «Группы Армии Юг».
    После многодневных переходов наш полк занял оборонительные рубежи на левом фланге Воронежского фронта в районе г. Белгорода. Занимаемые траншеи с ходами сообщения, ДОТами и ДЗОТами вполне обеспечивали нашу безопасность от обстрелов. 116 стрелковая дивизия, со своими полками расположившаяся на переднем крае обороны, имела задачу наступательного характера.
    5 июля 1943 г. войсками двух фронтов был открыт упреждающий огонь на Белгородском направлении со всех орудий и миномётов по позициям противника. Такие наши действия нарушили намеченное наступление врага. Но, собрав и перестроив свои ряды на узком участке, противник продолжил наступление и оттеснил на несколько километров войска Воронежского и Степного фронтов. Это наступление продолжалось до 16-го числа.
    К концу июля наши войска с боями вернули потерянные территории и, пополнив боеприпасы, готовились к дальнейшим наступательным боям. Опытные фронтовики учили новобранцев накануне наступления: отказаться от ужина и завтрака, употребить предложенную фронтовую дозу выпивки, чтобы снять стресс и в случае ранения в области желудка избежать отравления. Эти наставления боевых фронтовиков были очень кстати новичкам.
    В тёплый летний день 4 августа прозвучала команда обстрела со всех орудий и миномётов в течение часа. Бойцы Степного и Воронежск-го фронтов пошли в наступление с двух сторон от г. Белгорода, окружая противника. Наш 441 стрелковый полк с частями 116 стрелковой дивизии преследовал отступающего врага. В ночном бою противник произвёл обстрел наших позиций из 12-ствольного миномёта, но осколки не долетали до нас.
    Утром 5 августа известили, что наступающие войска Центрального и Брянского, Степного и Воронежского фронтов освободили города Орёл и Белгород. В Москве в связи с этим событием был торжественный артиллерийский салют.
    При продвижении на Харьков нам пришлось форсировать реку (названия её не помню). Немцы открыли артиллерийско-миномётный огонь. Батальон преодолел водную преграду без потерь. 6 августа батальон, преследуя противника, оторвался от других подразделений. Впереди на посевной площади заметили окопавшегося отступающего противника. В воздухе появился самолёт-разведчик врага «Рама». На исходе были боеприпасы. По цепи поступила команда: «Окопаться, беречь патроны!». Одиночные выстрелы стрелков в висевшую над нами «Раму» успехов не имели. Снайперским выстрелом в голову был убит командир станкового пулемётного взвода сибиряк сержант Корнилов, другие наши огневые точки батальона были подавлены.
    Утром 7 августа, пополнив боеприпасы, мы продолжали преследование отступающего противника. В лесной чаще заметили группу автоматчиков из арьергарда отступающих. В дальнейшем на каждом километре продвижения наши войска встречали отчаянное сопротивление со стороны отступающего врага, о чём свидетельствует следующий случай. Жарким днём 8 августа цепь стрелковых подразделений наступала в направлении, указанном ориентиром на местности. Вдруг услышали гул вражеских самолётов. Не успели окопаться, как они в пикирующем полёте стали сбрасывать свои смертоносные грузы на нас. Одна из бомб взорвалась недалеко от меня. Её осколками ранило меня в левый тазобедренный сустав. Я почувствовал себя прикованным к земле. Осколками был ранен в ногу и руку солдат из Башкирии Шайдуллин, оторвало часть ноги у пулемётчика из Узбекистана Кадырова. Санинструкторы, перевязав их индивидуальными пакетами, унесли с поля боя. Меня также перевязали и, сказав: «Жди помощи», оставили в кустах. Во рту пересохло, сильно хотелось пить, но во фляге не было ни капли воды. По истечении двух часов меня нашёл комиссар полка Виноградов, который дал мне кусок сахара, предложив не грызть его, а сосать. «У меня тоже нет воды», - заявил он. Затем Виноградов привел четверых солдат, которые на плащ-палатке отнесли меня в медпункт. Перед операцией санитар предложил выпить стопку, но от этого предложения я отказался. Мне сделали обезболивающую инъекцию, разрезали, увеличив входное отверстие раны. «Отправить его в тыл» - резюмировал полевой хирург.

В тылу

    На станции Волчанск погрузили всех раненых больных в товарняк и в сопровождении медперсонала отправили в Москву. Кровотечение из ран, высокая температура, шум, стук колёс вагона и резкое торможение состава вызывали во время движения у раненых нестерпимую боль. В столице нас перегрузили на санитарный поезд, который держал путь на восток.
    Ночью 13 августа часть раненых доставили в эвакогоспиталь № 1726, расположенный в г. Камышлове Свердловской области. За девять месяцев лечения в нём я перенёс три хирургические операции под общим наркозом, при этом из бедренной кости извлекли большой металлический осколок. Левый тазовый сустав не сгибался, и я был выписан с предписанием «ограниченно годен к военной службе» и направлен в г. Ленинград для дальнейшей службы в железнодорожных войсках по охране мостов и других важ-ных объектов, расположенных на железной дороге.

………………………..

    В своей книге «Воспоминания и размышления» маршал Жуков пишет: «При подготовке операции войск Степного фронта, мне пришлось познакомиться с командиром 53 армии генералом И.М. Манагаровым, которого я раньше близко не знал. Он произвёл на меня очень хорошее впечатление, хотя и пришлось с ним серьёзно поработать над планом наступления армии. А когда была кончена работа и мы сели ужинать, он взял в руки баян и прекрасно сыграл несколько весёлых вещей. Усталость как рукой сняло. Я глядел на него и думал: «Таких командиров бойцы особенно любят и идут за ними в огонь и в воду». Замечательные слова маршала призывают нынешнее молодое поколение неустанно изучать историю Великой Отечественной войны - это история сражений их дедов и бабушек за Родину.
    23 августа 1943 г. взятием Харькова завершилось крупнейшее сражение Великой Отечественной войны в районе Курска, Орла, Белгорода, Харькова. Закончилось оно разгромом главной группировки немецких войск.
    Каковы же итоги Курской битвы? Пятьдесят дней продолжалась эта одна из величайших битв наших войск с немецко-фашистскими войсками. Она закончилась победой Красной Армии, разбившей 30 отборных немецких дивизий, в том числе 7 танковых. Эти дивизии потеряли больше половины своего состава.
    Общие потери вражеских войск: около 500 тысяч человек, 1500 танков, в том числе большое количество «Тигров» и «Пантер», 3000 орудий, свыше 3700 самолётов.

………………………….

    В сентябре 1944 г. был сформирован 152 стрелковый полк по охране железнодорожных объектов на территории прибалтийских республик. Пеший марш проходил через концлагерь «Саласпилс» с заброшенными бараками, заборами из колючей проволоки, и, конечно, «украшением» ла-геря была виселица, на вершине которой была укреплена треугольная консоль с канатом.
Маршевую колонну движением не торопили, дали возможность осмотреть фабрику смерти фашистов на территории Латвии. Колонна войск 15 октября вошла в освобождённую столицу Латвии – Ригу. Наше подразделение в 1945 г. находилось в Елгаве, где и застал нас конец войны. Там я занимался составлением чертежей охраняемых объектов.
    Гарнизон посетил работник штаба 14 дивизии с инспекторской проверкой. Во время этой работы капитан Захарчук предложил мне службу в штабе дивизии. Через месяц штаб полка из Риги откомандировал меня в столицу Литвы Вильнюс, где располагался штаб дивизии. Впервые в жизни я увидел генерала, с живейшим интересом рассматривающего клюшку простого солдата. После беседы генерал Алексей Крылов, вызвав адъю-танта, сказал: «Распорядитесь Калжанова переодеть и разместить». В то время мне шёл двадцать первый год...